* * *
В роднике кипит вода,
Мимо ветер бойкий.
Шел я шел, зашел сюда —
Посидеть на хвойке.
Зачерпну хрусталь воды
Всполошив лягушку,
Намочу клок бороды,
Хлеба съем горбушку.
Покрывают сучья дно —
Набросали люди.
Мы с тобой почти одно:
Оба волю любим.
Побежишь ты ручейком
Далеко-далеко,
Познакомишься с рекой
Голубой широкой.
Ты — низиной, я — тропой,
Разойдемся вскоре.
Боже! Дай Ты мне покой,
Родничку дай море.
* * *
Рожь растим, ломаем камни,
Возвышаясь над травой,
Можем много мы руками,
И, конечно, головой.
Мы не только глину месим,
Нам запрета в космос нет,
А иные в боги метят
Уцепясь за хвост комет.
Заявление отменят,
Тех, кто в высоту спешат.
Всё на время здесь, на время,
Каждый взмах и каждый шаг.
ОДИНОКАЯ
Давно живет в своей избушке,
Уходит жизнь, как невзначай.
Тихонько пьёт из старой кружки
Не очень-то и сладкий чай.
Не ждет ни сына и ни дочку:
Родных душой и во плоти.
Сын в лагере поставил точку,
А дочку город проглотил.
Дед сколупнулся без остатка,
Был шебушной и пил до дна.
И вот уже как два десятка
Совсем одна. Совсем одна.
Стекают с ржавой крыши капли,
Неудержим их вечный ток...
А жизнь свою закончить так ли
Мечтает в молодости кто?
Эх, старость! — вечная разруха,
Не вверх направлена, а вниз.
Глядит в свое окно старуха
На тополь, что роняет лист.
«БЕЖЕНЦЫ»
Цыганке лет, наверно, двадцать,
Торчит из шали только нос,
Приученная побираться, —
Финансовый решать вопрос.
Сидит под тополем на плитах
С ребенком малым битый час;
Мусолит шоколада плитку
Пацанчик — вымазан до глаз.
Проходит вялая старушка
К обедне (очень хочет в рай),
И молодая побирушка
Протягивает руку, — «Дай!»
На пальцах золотые перстни
(А с золотом у них интим);
И вновь слова из старой песни:
«Мы беженцы, мы есть хотим».
Раз беженцы — вопросов нету,
Тогда и жалости вопят:
Сует старушка ей монету
Достоинством рублей на пять.
Назавтра, здесь, в своем наряде,
Сидел с улыбкою благой,
Ребенок тот же в шоколаде,
С мамашею уже другой.
* * *
С рифмой я играю в жмурки,
В строфах горек мне изъян;
Тонкие мои брошюрки
Предназначены друзьям.
Нет безгрешных в этом зале,
Все мы чтим судьбы устав.
И большие исчезали
Книги, нужными не став.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реплика на крайний стих: Думаю, что Вы в первую очередь пишите для своей души, а уж потом и для остальных грешных, кто пожелает... Помнится когда-то записал для себя: Известность, Слава - стоит ли потуг? И самый сильный гром, лишь пустой звук. Пишите для себя, и нас заодно радуйте. Помогай Бог. Комментарий автора: Слава - пустой звук...
Публицистика : Список Шиндлера - Josef Piel Я часто полушутя-полусерьёзно говорю: Язык мой-враг мой!
Сколько огорчений, проблем доставил мне он своей неукротимой болтовнёй-не счесть!
А вот недавно довелось услышать нечто подобное и в адрес моей руки, держащей перо.
Меня укорил (мягко говоря), близкий мне человек за то, что я в «Списке Шиндлера» признался насчёт «мешка российской картошки», который я «отдаю ежедневно в табачном киоске»!
«...Ты пишешь на такие серьёзные, духовные темы и при этом чуть не с гордостью сообщаешь всем что ты курильщик!»- примерно так звучал исполненный праведным гневом укор.
С того дня минуло уже достаточно времени. «Список Шиндлера» читали и многие другие люди, но ни кому не пришло в голову заострить внимание на этом моменте.
Да, конечно, неприятный момент.Хвалиться тут действительно нечем.
Но мне вдруг подумалось о самарянке, встретившей у колодца Иисуса.
Когда Иисус предложил ей позвать её мужа; неужели она не могла уйти от темы и не «хвалиться» тем, что она «женщина лёгкого поведения» и «меняет мужчин как перчатки»?
Она ведь в тот момент ни сном ни духом не ведала что перед нею-Царь царей, Господь господствующих. Почему же всё таки она ответила так?
...Тем у кого возникнет желание укорить меня за проклятую, ненавистную и...любимую до сих пор сигарету- я адресую этот вопрос.
Ответьте на него и я отвечу на ваш вопрос, на ваш укор! С ув.Автор.
22.05.03
