Люди имеют совесть.
Совесть дана им Богом.
Это для многих новость,
Тех, что сжились с пороком…..
Совесть – мерило правды,
Совесть души помощник,
От зла и лжи – ограда,
Требований заложник.
Совесть вначале будит,
Ну а потом всё тише….
Знают об этом люди,
Те, кто её не слышит………..
Совесть меняет взгляды,
Словно одежды века,
Новым нарядам рады
Те, в ком она - помеха……….
Совесть сломить недолго,
Вера в добро не вЕчна,
(Если живёшь без Бога,
В мире бесчеловечном)..
Нравственность атеиста
Душу не сберегает.
С пулею карьериста
Раненой умирает……..,
И не имеет цели,
Кроме того, чтоб выжить
Здесь, где кружат метели..,
Где трудно Бога слышать....
Нравственность атеиста
Переступает Бога,
И не имеет смысла
За болевым порогом…………
Нравственность тех, кто верит
Только в мирскую правду,
Меркой циничной мерит
Всё, что идёт к распаду………..,
И не созиждет Жизни,
И не стремится к Богу,
Не достигает Выси,
Строит во тьму дорогу..……………..
---------------------------------------
ХРИСТИАНСКИЙ ЖУРНАЛ - ФОМА –
Письмо в редакцию:
"Если христианские заповеди — это определенная система нравственных требований, то почему нельзя просто жить по этой системе, почему обязательно считается, что нужно верить в Бога, молиться, читать Библию?
Ведь в сущности, ничего нового в христианской нравственности нет, всё это сегодня знает любой нормальный человек.
Когда на интернет-форумах я читаю полемику христиан с атеистами, у меня порой возникает ощущение, будто верующие люди «приватизировали» само понятие нравственности и отказывают неверующим в возможности следовать добру и избегать зла.
А я знаю многих людей, которые всю свою жизнь прожили очень честно и порядочно, но в Бога при этом не верят. И утверждать, будто атеист не может быть нравственным человеком — несправедливо."
Илья Сергеевич, г. Торжок
-----------------------
ОТВЕТ:
Полемизируя с атеистами, христиане нередко приводят в качестве аргумента известный тезис Достоевского «Если нет Бога, значит все дозволено», имея при этом в виду, что единственный источник и гарант нравственного поведения в человеке — его вера. Но это не совсем правильное понимание и употребление слов классика.
Дело в том, что Федор Михайлович Достоевский писал свои романы в конце XIX века, когда русское общество ещё жило в русле религиозной традиции, неотъемлемой частью которой была нравственность.
В те времена человек, утративший веру в Бога, действительно оказывался перед серьезным соблазном: отвернувшись от религии, отменить для себя и все нравственные ограничения, которые в этой религии содержались.
Описывая судьбу несчастного Ивана Карамазова, Достоевский очень убедительно показал трагедию христианина, потерявшего свою веру.
Но в жизни современного человека соотношение его религиозности и нравственности выглядит совсем по-другому. Нынешний атеист в принципе не может нравственно деградировать из-за утраты веры в Бога по очень простой причине: у него этой веры никогда не было.
Несколько поколений советских людей были воспитаны в обществе, где традиционным отношением к религии стало воинствующее безбожие. Мысль, что «Бога нет», вбивалась в сознание гражданина СССР буквально с детсадовского возраста. В таких условиях религия никак не могла быть основой нравственного поведения человека.
И все же люди любили друг друга, создавали семьи, воспитывали детей, объясняя им, что нельзя обижать слабого, что нужно помогать друг другу, нельзя ломать деревце и мучить кошку. Неверующие врачи самоотверженно боролись за жизнь пациентов, а неверующие милиционеры и пожарные порой жертвовали собственной жизнью ради спасения ближнего.
В советский период истории нашей страны большинство её жителей не имело веры, но в нравственном отношении жизнь этих неверующих людей могла быть очень порядочной.
И с христианской точки зрения, в этом нет ничего удивительного или парадоксального. Преподобный Авва Дорофей писал: «Когда Бог сотворил человека, Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое, — сие называется совестью, а она есть — нравственный закон».
Да, атеист не верит в Бога, не верит в сотворение человека Богом, и, конечно же, не может верить, что нравственное чувство было вложено в наше естество Творцом. Но само-то нравственное чувство из-за этого неверия никуда у него не девалось, оно существует в нём точно так же независимо от его религиозных воззрений, как, например, способность думать или говорить.
Человек может не верить в метео-прогноз. Но, услышав по радио штормовое предупреждение, он, скорее всего, отменит запланированную морскую прогулку, невзирая на все свое скептическое отношение к предсказаниям погоды. Так и совесть, подобно приемнику, настроенному на нужную волну, предупреждает человека о безнравственности тех или иных его поступков, даже если он не знает и не желает знать, откуда приходит к нему этот сигнал.
Чувство любви и сострадания, отвращение ко лжи, воровству и насилию, простое желание добра другим людям — все это присутствует в каждом из нас, независимо от наших религиозных убеждений, и христианство никогда не утверждало обратного.
В Новом Завете апостол Павел прямо говорит, что нравственный закон является свойством природы человека: …слава и честь и мир всякому, делающему доброе… ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим 2, 10-15).
Христиане называют совесть гласом Божиим в душе человека, который сам, быть может, и не верит в Бога, но при этом, по словам апостола, творит добро, потому что слышит Его повеления в собственной совести. «Безбожный» и «бессовестный» — вовсе не синонимы, а нравственность совсем не обязательно является следствием религиозности.
И слова «…если Бога нет, значит, все дозволено», неосторожно сказанные христианином в адрес своих неверующих родителей или просто людей, ещё не пришедших к вере, сегодня вполне могут оказаться не благочестивым аргументом в споре....
Но в таком случае, чем же отличается христианская жизнь по Евангелию от нравственности неверующего человека?
Безнравственность на острове..
Существует известный софизм: что отражает зеркало, когда в него никто не смотрит? Ответ на загадку парадоксален и прост — оставленное без присмотра зеркало вообще ничего не отражает, поскольку сам процесс отражения предполагает наличие:
1. объекта,
2. отражающей поверхности,
3. субъекта, воспринимающего это отражение.
С нравственностью дело обстоит очень похожим образом — поведение человека может быть нравственным или безнравственным лишь по отношению к кому-либо. Для нравственной оценки человеческих поступков нужен кто-то, кто может дать им такую оценку со стороны. Имея в виду этот факт, отличие между атеистической и христианской моралью увидеть совсем нетрудно.
Предположим, в результате кораблекрушения человек оказался выброшен на необитаемый остров, где кроме него нет ни одной живой души. Может ли он в таких условиях совершить безнравственный поступок? В принципе — да, может, но при одном непременном условии: для этого он обязательно должен быть верующим человеком.
Странно звучит? Но ведь верующий всегда осознает себя в присутствии Божьем, следовательно, даже полное одиночество вовсе не освобождает его от нравственных обязанностей перед Богом, которые он может соблюдать или нарушить. Он может, например, радоваться своему спасению и благодарить за него Бога. А может, напротив, — разувериться в том, что Бог любит его, впасть в уныние, окончательно отчаяться и даже покончить с собой.
А вот для атеиста в подобной ситуации безнравственное поведение окажется попросту невозможным, поскольку само понятие нравственности при отсутствии отношений с другими людьми теряет для него всякое основание.
Пример с необитаемым островом, конечно же, всего лишь — аллегория. Но разве в нашей повседневной жизни все мы — и атеисты, и христиане — не оказываемся то и дело в ситуациях, когда нравственную оценку нашим поступкам дать просто некому?
И там, где христианин знает, что любое его движение видит Господь, неверующий человек может считать себя абсолютно свободным от чьего-либо взгляда и контроля.
Что же может послужить основанием для нравственного выбора атеиста в ситуации, когда он совершенно точно знает, что никто и никогда, ни при каких обстоятельствах не узнает о его поступке?
Составитель знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимир Даль писал: «Христианская вера заключает в себе правила самой высокой нравственности. Нравственность веры нашей выше нравственности гражданской: вторая требует только строгого исполнения законов, первая же ставит судьею совесть и Бога».
Конечно же, и неверующий человек может, как уже было написано ранее, следовать голосу собственной совести. Но если совесть воспринимается им как одно из движений его собственной психики, то почему бы ему просто не научиться управлять ею в соответствии со своими нуждами?
А вот если он все же считает, что перед собственной совестью у него есть некие моральные обязательства, значит, он уже предполагает, пускай и неосознанно, наличие внешнего по отношению к себе источника нравственной оценки своих поступков. От такого понимания совести до веры в Бога дистанция совсем небольшая, и многие верующие люди пришли ко Христу именно по этому пути.
Замах и удар
Большинство нравственных систем, в конечном счёте, сводятся к так называемому золотому правилу этики: не делай другим того, чего не желаешь себе. И если человек не убивает, не ворует, не изменяет жене и не пропивает зарплату, то его образ жизни с достаточным основанием можно считать нравственным, поскольку нравственность определяется исключительно через действия.
Ведь, нельзя же упрекнуть кого-либо в безнравственности за нехорошие мысли, желания или чувства, которые он никак не выражает. Но, оказывается, именно этот, невидимый для посторонних глаз пласт человеческого бытия христиане как раз и призваны возделывать в себе прежде всего — потому что любой безнравственный поступок сначала созревает в человеческой душе.
Евангелие прямо свидетельствует об этом словами Христа: Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк 7, 21-23).
Удару предшествует замах, злому делу — соответствующее устроение сердца. И если не остановить в себе зло на этом, внутреннем этапе, оно может вырваться наружу уже в виде безнравственного поступка или преступления. А может и не вырваться, но самому человеку от этого не станет намного легче, ибо не всякое зло направлено вовне, на других людей.
Ну, к примеру, какая беда окружающим от чьей-то зависти? Они могут и не знать о ней вовсе, а вот сам этот несчастный завистник просто зеленеет от одних только мыслей о чужом преуспеянии и медленно убивает себя собственной завистью.
То же самое можно сказать о гордости или об унынии. Унывающего или гордого человека вряд ли возможно назвать безнравственным, поскольку он не приносит вреда никому, кроме себя самого. Но, с христианской точки зрения, уныние и гордость — самые тяжелые грехи, потому что именно они отнимают у человека саму возможность обратиться к Богу за исцелением.
Нетрудно заметить, что ни о какой нравственности речь в этих случаях не идёт. Всё это относится уже совсем к другой области нашего бытия — к сфере действия человеческого духа, к духовности.
Отличие одного от другого хорошо поясняют слова Христа, обращенные к ученикам: Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф 5, 27-28).
Очевидно, что прелюбодеяние (супружеская измена) — поступок, которому можно дать соответствующую оценку в категориях нравственности. Но человек может вести и вполне благопристойный образ жизни, а вот в мыслях своих предаваться самым разнообразным видам разврата.
И в этом случае никаких обвинений в безнравственности предъявить ему уже невозможно, ведь он не делает ничего плохого, а чужая душа, как известно, — потёмки. Тем не менее, с точки зрения христианской духовности, такой человек находится в гибельном состоянии, и даже самое безупречное в нравственном отношении поведение не принесёт ему никакой пользы, если он не наведёт порядок в своей душе и не прекратит свои похабные медитации.
Злые мысли калечат человеческое сердце так же, как и злые поступки, а то, что остается невидимым для людей, невозможно скрыть от Бога. Поэтому христианство призывает людей не просто к изменению поведения, а прежде всего — к перемене ума и сердца, к изменению направления мыслей, чувств и желаний. В христианской аскетике такая перемена называется покаянием, а путь к нему лежит только через исполнение заповедей.
Зачем нужны бриллианты
Квалифицированный стекольщик может качественно резать стекло бриллиантом, поскольку ограненный алмаз вполне пригоден и для этой цели. Правда, использовать драгоценный камень как простой стеклорез, по меньшей мере, — безрассудно.
Но ещё безрассуднее считать христианство всего лишь сводом нравственных норм и правил. Нет, конечно, можно рассуждать и так. Этический кодекс, построенный на основании евангельских заповедей, работает не хуже любой другой нравственной системы. Но ведь и бриллиант режет стекло не хуже стеклореза…
Нравственная жизнь неверующего человека не лучше и не хуже христианской жизни по Евангелию. Просто у них совершенно разные цели и задачи, отличающиеся друг от друга до такой степени, что любое их сопоставление попросту теряет смысл.
Дело в том, что нравственность упорядочивает отношения между людьми, а христианство — приводит человека к Богу.
И если заповеди Евангелия могут регулировать общественные отношения (о чём свидетельствует вся история христианской цивилизации), то никакая, даже самая высокая нравственность не сможет привести ко Христу человека, который полностью удовлетворён своей праведностью. И в самом деле — зачем врач здоровому? Зачем Спаситель тому, кто не погибает?
Таким образом, правда и добродетели атеистов и христиан, несмотря на внешнее сходство, в духовном смысле оказываются не взаимодополняющими друг друга, а взаимоисключающими: первые превозносят человека в своих глазах, ослепляют его и тем — «отнимают» у него Христа, а вторые, напротив, открывают человеку его падшую природу, смиряют его и приводят ко Христу.
Единственное достояние
Одна и та же дорога, в зависимости от выбранного направления, может вести в противоположные стороны.
Самая страшная беда неверующего человека — в том, что он не осознаёт всей ущербности и недостаточности своего существования без Бога. И чем более нравственной будет жизнь такого человека, тем сильнее будет он утверждаться во мнении, что Христос ему не нужен.
О том, что происходит у него в душе, он, как правило, даже не задумывается, а если и задумывается, то без Евангелия просто не может дать своему духовному состоянию правильную оценку. А ведь именно духовное устроение остается для человека самой главной и неотъемлемой ценностью даже тогда, когда его нравственность и все прочие достоинства уже не будет иметь для него решительно никакого значения.
Предположим, у человека случился инсульт. Он полностью парализован, не может совершать абсолютно никаких движений, и даже способность говорить его оставила. Одно лишь сознание работает у него так же ясно, как и до болезни, теперь он может только думать. Можно ли охарактеризовать его жизнь в нравственных категориях? Ну, конечно же, нет. В таком трагическом положении человек совершенно лишён возможности совершать как нравственные, так и безнравственные поступки.
А вот духовная его жизнь продолжается. И в этой области своего бытия он по-прежнему остается деятельным и свободным в выборе. Он может, например, возненавидеть весь мир, проклиная всех людей на Земле просто за то, что они здоровы и могут ходить, смеяться и разговаривать друг с другом.
Но так же он может испытывать любовь и благодарность к родным, которые за ним ухаживают, признательность к врачам, облегчающим его страдания… А ещё он может молиться за них, просить для них у Господа всего самого лучшего. Может всю свою жизнь разобрать в памяти по дням и увидеть в ней то, что долгие годы оставалось незамеченным за житейской суетой и повседневными заботами — увидеть Божию любовь к нему и свое безразличие к этой любви. И если это случится, тогда он от всего сердца может сказать Богу: прости меня…
Полный паралич, конечно, — экстремальная ситуация. Но все мы, и верующие, и атеисты, в своей внутренней, духовной жизни ежедневно ведём себя точно так же — любим или ненавидим, благословляем или проклинаем, молимся или услаждаем себя непристойными помыслами…
И все мы, кто — раньше, кто — позже, но неизбежно окажемся в ситуации гораздо более трагичной и страшной, чем самый безнадежный паралич: мы все когда-нибудь умрём. Вот тогда любые нравственные категории станут для нас такой же бесполезной вещью, как богатство или слава, а главным и единственным нашим достоянием окажется то устроение духа, которое мы приобрели за время своего земного странствия.
Христиане ни в коем случае не считают себя нравственнее неверующих, они просто осознанно готовят свою душу к Вечности, не дожидаясь паралича или смерти. Оценку собственной нравственности они оставляют на суд людской, а сердце свое готовят к суду Божиему, ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце
(1 Цар 16, 7).
-------------------------
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
В Австралии на улицах Сиднея (стих Веры Кушнир) - Надежда Горбатюк Несколько лет назад в баптистской церкви в Кристал Паллас на юге Лондона подходило к концу утреннее воскресное служение. В это время в конце зала встал незнакомец, поднял руку и сказал: «Извините, пастор, могу я поделиться небольшим свидетельством?» Пастор взглянул на часы и ответил: «У вас есть три минуты.» Незнакомец сказал: «Я лишь недавно переехал в этот район, я раньше жил в другой части Лондона. Сам я из Сиднея, Австралия. И несколько месяцев назад я навещал родственников и прогуливался по Джордж Стрит. Это - улица в Сиднее, которая пролегает от бизнес кварталов до Рокса. И странный седовласый мужичок вышел из магазина, сунул мне в руку брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, пошли бы вы на Небеса?». Я был потрясен этими словами. Никто мне никогда этого не говорил. Я вежливо поблагодарил его и всю дорогу в самолете до Хитроу я был озадачен этим. Я позвонил другу, который жил неподалеку от моего нового места жительства, и, слава Богу, он оказался христианином. Он привел меня ко Христу. Я - христианин и хочу присоединиться к вашему собранию.» Церкви обожают такие свидетельства. Все аплодировали, приветствуя его в собрании.
Тот баптистский пастор полетел в Аделаиду в Австралии на следующей неделе. И десять дней спустя посреди трехдневной серии собраний в баптистской церкви в Аделаиде к нему подошла женщина за консультацией. Он хотел удостовериться в каком положении она находится перед Христом. Она ответила: «Я раньше жила в Сиднее. И всего пару месяцев назад я посещала друзей в Сиднее, и в последние минуты делала покупки на Джордж Стрит, и странный небольшого роста седовласый старичок вышел из дверей магазина, подарил мне брошюру и сказал: «Извините меня, мадам, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Меня взволновали эти слова. Вернувшись в Аделаиду, я знала, что в квартале от меня находится эта баптистская церковь, я разыскала пастора, и он привел меня ко Христу. Так что, сэр, я христианка.» На этот раз этот лондонский пастор был очень озадачен. Уже дважды за две недели он услышал одно и то же свидетельство.
Затем он полетел проповедовать в баптистскую церковь Маунт Плезант в Перте. И когда его серия семинаров подошла к концу, пожилой старейшина церкви повел его обедать. Пастор спросил: «Старина, как ты получил спасение?» Он ответил: «Я пришел в эту церковь в пятнадцать лет через Бригаду Мальчиков. Но я никогда не посвящал себя Иисусу, просто запрыгнул в фургон вместе со всеми. Из-за своей деловой хватки я достиг влиятельного положения. Три года назад я был в деловой поездке в Сиднее, и надоедливый несносный старичок вышел из дверей магазина, дал мне религиозный трактат (дешевая макулатура!) и пристал ко мне с вопросом: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на небеса?» Я пытался сказать ему, что я баптистский старейшина, но он меня не слушал. Всю дорогу домой до Петра я кипел от злости. Я рассказал это пастору, думая, что он поддержит меня, а мой пастор согласился с ним. Он годами волновался, зная, что у меня нет взаимоотношений с Иисусом, и он был прав. Таким образом, мой пастор привел меня к Иисусу всего три года назад».
Лондонский проповедник прилетел обратно в Великобританию и выступал на Кессекском съезде в округе Лэйк и рассказал эти три свидетельства. По окончании его семинара четыре пожилых пастора подошли и сказали: «Кто-то из нас получил спасение 25, кто-то 35 лет назад через того же мужчину небольшого роста, который дал нам трактат и задал тот вопрос».
Затем на следующей неделе он полетел на подобный Кессекский съезд миссионеров на Карибах и поделился этими свидетельствами. В заключении его семинара три миссионера подошли и сказали: «Мы спаслись 15 и 25 лет назад через тот же вопрос того невысокого мужчины на Джордж Стрит в Сиднее.»
Возвращаясь в Лондон, он остановился в пригороде Атланты Джорджия, чтобы выступить на конференции корабельных капелланов. Когда подошли к концу три дня, в течение которых он поджигал тысячи корабельных капелланов для завоевания душ, главный капеллан повел его на обед. И пастор спросил: «Как вы стали христианином?» Тот ответил: «Это было чудо! Я был рядовым на военном корабле Соединенных Штатов и жил распутной жизнью. Мы проводили учения на юге Тихого океана и пополняли запасы в доке Сиднейского порта. Мы с лихвой оторвались в Кингз-Кросс, я был пьян в стельку, сел не на тот автобус и сошел на Джордж Стрит. Когда я вышел из автобуса, я подумал, что вижу приведение: пожилой седовласый мужичок выскочил передо мной, всунул мне в руку брошюру и сказал: «Матрос, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Страх Божий обрушился на меня тут же. От шока я протрезвел и побежал обратно на корабль, разыскал капеллана, который привел меня ко Христу, и я вскоре начал готовиться для служения под его руководством. И вот под моим руководством сейчас свыше тысячи капелланов и мы сегодня помешаны на завоевании душ.»
Шесть месяцев спустя этот лондонский проповедник полетел на съезд 5000 индийских миссионеров в отдаленном уголке северо-восточной Индии. Человек, отвечавший за съезд, скромный нерослый мужчина, повел его к себе на незатейливый обед. Проповедник спросил: «Как вы, будучи индусом, пришли ко Христу?» Тот ответил: «Я находился на очень привилегированной должности, работал в индийской дипломатической миссии и путешествовал по миру. Я так рад прощению Христа и тому, что Его кровь покрыла мои грехи. Мне было бы очень стыдно, если бы люди знали, в чем я был замешан. Одна дипломатическая поездка занесла меня в Сидней. Перед самым отъездом я делал покупки, и, обвешанный пакетами с игрушками и одеждой для моих детей, я шел по Джордж Стрит. Обходительный седовласый мужичок вышел передо мной, предложил мне брошюру и сказал: «Извините меня, сэр, вы спасены? Если бы вы умерли сегодня, вы бы пошли на Небеса?» Я поблагодарил его, но это взволновало меня. Я вернулся в свой город и нашел индусского священника, но он не мог мне помочь, зато он дал мне совет: «Просто чтобы удовлетворить свое любопытство, пойди и поговори с миссионером в миссионерском доме в конце улицы». Это был судьбоносный совет, потому что в тот день миссионер привел меня ко Христу. Я немедленно бросил индуизм и начал учиться для служения. Я оставил дипломатическую службу, и вот я, по благодати Божьей, руковожу всеми этими миссионерами, и мы завоевываем сотни тысяч людей для Христа».
Наконец, восемь месяцев спустя, баптистский пастор Кристал Палас служил в Сиднее, в его южном пригороде Гаймейр. Он спросил баптистского служителя: «Знаете ли вы невысокого пожилого мужчину, который свидетельствует и раздает трактаты на Джордж Стрит?» Он ответил: «Знаю, его зовут мистер Генор, но я не думаю, что он все еще этим занимается, он слишком слаб и стар.» Проповедник сказал: «Я хочу с ним встретиться.»
Два вечера спустя они подошли к небольшой квартирке и постучались. Невысокий, хрупкий мужчина открыл дверь. Он усадил их и заварил чай, но был на столько слаб, что из-за дрожания расплескивал чай на блюдце. Лондонский проповедник поведал ему все истории, произошедшие за последние три года. Слезы текли по глазам невысокого старичка. Он сказал: «Моя история такова: я был рядовым матросом на австралийском военном корабле и вел распутную жизнь, но в моей жизни наступил кризис, я на самом деле зашел в тупик. Один из моих коллег, чью жизнь я буквально превращал в ад, оказался рядом, чтобы помочь мне. Он привел меня к Иисусу, и за сутки моя жизнь перевернулась, ночь превратилась в день, я был так благодарен Богу! Я обещал Ему, что буду делиться Иисусом в простом свидетельстве по меньшей мере с десятью людьми в день, как Бог будет давать мне силу. Иногда я был болен и не мог этого делать, но тогда в другие разы я наверстывал. Я не был параноиком в этом, но я делал это свыше сорока лет, а когда я вышел на пенсию, самым лучшим местом была Джордж Стрит – там были сотни людей. Я получал множество отказов, но многие люди вежливо брали трактаты. Сорок лет занимаясь этим, я до сегожняшнего дня ни разу не слышал об обращении хоть одного человека к Иисусу.»
Я бы сказал, что это точно посвящение. Это должна быть чистая благодарность и любовь к Иисусу, чтобы делать это, не слыша ни о каких результатах. Моя жена Маргарита сделала небольшой подсчет. Этот, не обладавший харизмой баптистский мужичок, повлиял на 146100 человек. И я верю, что то, что Бог показывал тому баптистскому проповеднику, было лишь самой верхушкой верхушки айсберга. Только Бог знает, сколько еще людей было приведено ко Христу.
Мистер Генор умер две недели спустя. Можете ли вы себе представить, за какой наградой он пошел домой на небеса? Я сомневаюсь, что его портрет мог бы когда-нибудь появиться в журнале Харизма. Вряд ли бы о нем когда-нибудь появилась похвальная статья с фотографией в журнале Билли Грэма «Решение», какими бы прекрасными ни были эти журналы. Никто, за исключением небольшой группы баптистов на юге Сиднея, не знал о мистере Геноре. Но я скажу вам - его имя было знаменито на Небесах. Небеса знали мистера Генора, и вы можете себе представить приветствия и красную ковровую дорожку и фанфары, которые встретили его дома!
Публицистика : мысли в авоське-55 - irina kramarenko (Ангелы - это бестелесные и бессмертные
духи, одаренные умом, волею и могуществом.
Они различаются между собою по
степени совершенства и по роду своего служения.)/ Ветхий Завет/
